I.
Загустился зимний сумрак,
В переходах греют грили,
Шесть часов 
Огарки былей.
Дождь горстями. Листья стыли
Под ногами. Лист газеты
В автомате из кассеты.
Дождь по стенам и по крышам,
И по сломанным решеткам,
Цокот. Лошадь паром  дышит,
Свет фонарный в небо воткнут.
II.
Утро себя собирает по крохам:
Запахом пива от стоптанных улиц,
Тенью, что жмется к морозной ограде,
Топотом ног, что пока не проснулись
И направляются к чашечке кофе.
Словно очнувшись в ином маскараде,
Время рядится, чтоб выглядеть краше,
Множеством рук приподняв занавески
В окнах домов, запыленных нерезких,
Что состоят из одних меблирашек.

Ш.
Одеяло сбросив с койки,
Ты лежала на спине.
И дремала. Ночь спокойно
Рисовала на стене
Сотни, тысячи рисунков, из которых - лишь скажи –
Твою душу, если хочешь, можно заново сложить.
Но когда решил вернуться
Мир, сверкнув лучом извне,
Воробьи чирикать стали
Из канав, на самом дне,
Ты подметила такое
У забрезжившего дня,
Что ни улица, ни город не смогли  тебя понять.
А потом был край кровати, ты на нем сидела кротко,
Голова твоя дрожала, вся в бумажных папильотках.
И, держа руками ноги, ты привет послала дню,
Постучав немытой пяткой о немытую ступню. 

IV.
С душой, натянутой на небо
Гвоздями городских домов
Или под ноги людям брошенной
В четыре, пять и шесть часов;
Квадратность трубки набивающих
Коротких пальцев; истин свет
До глаз доходит из газет -
Весь мир принять и  не сутулиться
Нетерпеливо хочет улица.

Я не могу остаться равнодушным
К тем образам, что возникают вдруг –
Таким ранимым, беззащитным
Мне показалось все вокруг.

Улыбнись себе в ладошку,
Ведь миры кружатся так,
Словно женщины в лесу, собирающие хворост.