«В моём шкафу ни одного романа,
                                                                   И в личной жизни их всё чаще нет,
                                                                   Но есть четырёхтомник Губермана
                                                                   И это неплохой эквивалент.»
                                                                   (Вяч. Карелин)
             Если вы не слышали об Игоре Губермане, не читали ни одного «гарика» и вообще не представляете, что это такое, то: либо вы ещё слишком малы и не умеете читать; либо - принадлежите к семейству диких племён, вроде зулусов, куда ещё не добралась цивилизация; либо же вы - злостный антисемит, на которого подобные фамилии действуют как красная тряпка на быка, и вас интересует только кровь жертвы безо всяких слов оправдания.

             Из биографии Игоря Губермана скажу лишь, что он родился в России и прожил в ней  более 50-ти лет. За эти годы Игорь успел получить инженерное образование, жениться, завести детей, отсидеть в тюрьме и, главное для его читателей, изобрести такой литературный жанр, как  «гарики» – короткие философско-сатирические стихи, распространявшиеся в самиздате. Затем Губерман с семьёй переезжает в Израиль, где и живёт по настоящее время, продолжая творить, разъезжая по всему миру с авторскими концертами. Общий тираж изданных книг Губермана давно перевалил за 1 млн.экз.

              Что же представляют собой эти «гарики»? В чём успех поэта? «Гариками» являются остроумные, законченные по смыслу высказывания, написанные, в основном, в виде четверостиший. Т.к. любого поэта, в первую очередь характеризуют его стихи, то я решил привести здесь побольше примеров, ограничившись лишь короткими репликами.

              Большинство  «гариков», написанных в советский период и высмеивающих лживость, лицемерие существующего в СССР строя, двойной стандарт общества, его ханжество, низкую мораль, актуальны и в настоящее время.

Лубянка по ночам не спит,
хотя за много лет устала,
Меч перековывая в щит
и затыкая нам орало.

Мне Маркса жаль: его наследство
свалилось в русскую купель;
здесь цель оправдывала средства,
и средства обо@рали цель.

Я Россию часто вспоминаю,
думая о давнем дорогом,
я другой такой страны не знаю,
где так вольно, смирно и кругом.

Однажды здесь восстал народ,
И, став творцом своей судьбы,
Извел под корень всех господ;
Теперь вокруг одни рабы.

Боюсь, как дьявольской напасти,
Освободительских забот;
Когда рабы приходят к власти,
Они куда страшней господ.

Мы варимся в странном компоте,
Где лгут за глаза и в глаза,
Где каждый в отдельности против,
А вместе - решительно за.

Ошалев от передряг,
Спотыкаясь, как калеки,
Мы вернули бы варяг,
Но они сбежали в греки.
               
              Поэт обладает поразительной способностью  переплести в одном четверостишии сатиру политическую и бытовую, высокий стиль, где-то даже пафос, со стилем простонародным.

День Конституции напомнил мне
Усопшей бабушки портрет:
Портрет висит в парадной комнате,
А бабушки давно уж нет.

Мне климат привычен советский,
К тому же - большая семья,
Не нужен мне берег суэцкий -
В неволе размножился я.

Зачем вам, мадам, так сурово
Страдать на диете ученой?
Не будет худая корова
Смотреться газелью точеной.

Свежестью весны благоуханна,
Нежностью цветущая, как сад,
Чудной красотой сияла Ханна
Сорок килограмм тому назад.

Детьми к семье пригвождены,
Мы бережём покой супруги.
Ничто не стоит слёз жены,
Кроме объятия подруги.

Ключ к женщине — восторг и фимиам,
Ей больше ничего от нас не надо,
И стоит нам упасть к её ногам,
Как женщина, вздохнув,
ложится рядом.

            Лагерная похлёбка не могла не наложить свой отпечаток на творчество Игоря Губермана.

Когда страна одна -  семья,
Все по любви живут и ладят;
Скажи мне, кто твой друг, и я
Скажу, за что тебя посадят.

Пригасла боль, что близких нет,
Сменился облик жизни нашей,
Но дух и нрав на много лет
Пропахли камерной парашей.

Смешно, когда толкует эрудит
О тяге нашей к дружбе и доверию;
Всегда в России кто-нибудь сидит:
Одни за дух, другие за материю.

Полна неграмотных ученых и
Добросовестных предателей
Страна счастливых заключенных
И удрученных надзирателей.

            Мудростью четверостиший И. Губерман чем-то напоминает Омара Хайяма, недаром у него был псевдоним «Абрам Хайям», остротой и жизненностью выбранных тем – Владимира Высоцкого,  а ирония, сатира  и сарказм Игоря в некоторых случаях созвучны Франсуа Вийону, но в большинстве своём неподражаемы.

В двадцатом удивительном столетии,
Польстившись на избранничества стимул,
Россия показала всей планете,
Что гений и злодейство совместимы.

От старика до пионера
Сегодня тащат все вокруг,
И не крадет одна Венера,
Поскольку не имеет рук.

Назло газетам и экранам
Живая жизнь везде царит;
Вранье на лжи сидит обманом
И бл@@ству пакости творит.

Высокий свет в грязи погас,
Фортуна новый не дарует;
Блажен, кто верует сейчас,
Но трижды счастлив, кто ворует.

Промышленность кончает с рыбным царством,
Растительность опять сожгла жара,
Кухарка управляет государством,
А мясо растащили повара.

Все говорят, что в это лето
Продукты в лавках вновь появятся,
Но так никто не верит в это,
Что даже в лете сомневаются.

Плодит начальников держава,
Не оставляя лишних мест;
Где раньше лошадь вольно ржала,
Теперь начальник водку ест.
                     
          Обличая общественные недостатки, Игорь готов иронизировать и над собой.

Из двух несхожих половин
Мой дух слагается двояко:
В одной - лукавствует раввин,
В другой витийствует гуляка.

Мой небосвод хрустально ясен
и полон радужных картин
не потому, что мир прекрасен,
а потому, что я — кретин.

Мои способности и живость
Карьеру сделать мне могли,
Но лень, распутство и брезгливость
Меня, по счастью сберегли.

Я снял с себя российские вериги,
в еврейской я теперь сижу парилке,
но даже возвратясь к народу Книги,
по-прежнему люблю народ Бутылки.

            Но иногда за насмешкой проглядывает тщательно скрываемая сердечная боль поэта, боль за страну, в которой он родился и на языке которой он пишет.

В тюрьме я поневоле слушал радио
И думал о загадочной России:
Затоптана, изгажена, раскрадена,
А песни - о душевности и силе.

Любовь моя чиста, и неизменно
Пристрастие, любовью одержимое;
Будь проклято и будь благословенно
Отечество мое непостижимое.

Застлав и сузив горизонт,
Живет легко, темно и глухо
Страна сплошных запретных зон
Для плоти, разума и духа.

Россия! Что за боль прощаться с ней!
Кто едет за деньгами, кто за славой;
Чем чище человек, тем он сильней
Привязан сердцем к Родине кровавой.

За года, что ничуть я не числю утратой,
За кромешного рабства глухие года
Сколько русской земли накопал я лопатой,
Что частицу души в ней зарыл навсегда.

             Стихи Губермана – это синтез, симбиоз высокого и бытового, что очень неожиданно. На этом противоречии и построена основная часть стихов поэта. Искусно используя такие художественные приёмы, как олицетворение, гротеск, поэт умудряется втиснуть мысль, зачастую философскую, в рамки четверостишия, что, на мой взгляд, является настоящим искусством, артом.

               Для усиления эффекта последней строчки (концовки стиха), придания стиху особой жёсткости поэт часто использует нецензурные выражения.
« Ненормативная лексика,  - объясняет он, - это неотъемлемая часть могучего и гибкого русского языка.»

Среди чистейших жен и спутников,
Среди моральнейших людей
Полно несбывшихся преступников
И неслучившихся бл@дей.

            Именно из-за этого фактора, а также из-за некоторых используемых в стихах инверсий, Игоря Губермана  вряд ли приняли бы в авторы Фабулы.:)
                       
             А если серьёзно, то моё отношение к этому поэту неоднозначно. С одной стороны, я признаю его несомненный  поэтический талант, а с другой – я крайне негативно отношусь к нецензурным словам, т.к. «смерть и жизнь во власти языка». Я не нахожу достаточно мотиваций для использования ненормативной лексики. По-моему, вполне возможна замена таких слов эвфимизмами, пусть даже для сохранения смысла пришлось бы немало потрудиться.
              И ещё один субъективный момент, который меня настораживает, это отношения Игоря с Богом. Хочется верить, что они в настоящее время существенно  улучшились. Повторюсь, что это лично моё восприятие.
     
        Случайно встретившись в аду
        С отпетой шлюхой, мной воспетой,
        Вернусь я на сковороду
        Уже, возможно, с сигаретой.

         При всей нехватке козырей
         В моем пред Господом ответе,
         Весом один: я был еврей
         В такое время на планете.

           В заключении хочу отметить, что Игорь Губерман любим и читаем в России и  в других станах. Об этом говорят тиражи его книг и посещаемость авторских концертов и встреч.

Ах, как бы нам за наши штуки
платить по счету не пришлось!
Еврей! Как много в этом звуке
для сердца русского слилось!

           Заканчивая работу над этим материалом, мне захотелось напоследок самому сочинить несколько «гариков». До Игоря мне конечно далеко, но раз уж я столкнулся с этим жанром, то почему бы и не попробовать?
                     
            Итак, «гарики» (или уже не «гарики») граф о’манские.

Дорожно-регулировочный
Есть два пути, так говорит Всевышний.
И нет других путей в объезд.
На повороте в рай стоит гаишник,
Взимая плату за проезд.

Маниакально-величественный
Художник, скульптор, музыкант,
Актёр, прозаик и пиит –
Талантлив я, но мой талант,
Ну, очень глубоко зарыт.

Жидомасонский
Во всём евреи виноваты.
Но только кто б подумать мог,
Что бедный хант, что грек богатый –
Всех сотворил еврейский Бог.

Чёрноюмористический
Врач, улыбаясь, ждал меня в палате
И уверял, что вылечит наверняка,
Но почему-то в чёрном был халате,
И длинный скальпель был загнут у черенка.