Я помню, в детстве, рядом – через улицу
Старик безвозрастный, в соседнем доме жил,
Пиджак, заношенный до дыр без пуговиц,
Штаны от кителя военного, носил.

Сидел на лавочке, курил, нога на ногу, 
И взгляд его такой - из-под бровей,
Направлен был куда-то на дорогу…
Я звал его по-свойски - дед Андрей.

Любил сидеть с ним, рядышком и слушать,
Как он про жизнь по долгу говорил,
Майором был и нес, там где-то, службу,
Семья была, пока он не запил.

Рассказывал про космос, океаны,
Про сотни удивительных вещей.
Учил, как нужно драться с хулиганом,
Солдатов мастерили из свечей…

Мать, строго запрещала быть у деда. 
Порой кричала: "Твой, старик алкаш!..",
Но  я ее не слушал - тайком бегал,
А он дарил свой жизненный багаж…

В один из дней, прокравшись сквозь проулок,
К нему "индейцем" шумно я вбежал...
Старик сидел, в руках держа окурок,
Глядел в пространство, кашлял и молчал.

Я поздоровался, но он мне не ответил,
Лишь кран на кухне каплями стучал.
Сегодня дед был как-то слишком бледен,
Тут вдруг он неожиданно сказал:

«Похоже, умер я, сынок, торопят тени:
Мать, Батя, Колька… вижу лишь глаза...
Я жизнь пропил, нет никаких сомнений...
Все, я дошел до краешка, до дна…»

Глаза бесцветные, сипит, и будто бредит,
Все, продолжая говорить и говорить:
«Ты знаешь, друг мой, что меня бередит?..
Всю жизнь слепым  я великаном был…»

И замолчал, крючком согнувши спину,
Ладонь под голову, опорой подложив,
Так и сидел, когда его покинув,
Домой я, попрощавшись, поспешил…

На утро мама, с папой в разговоре,
Сказала: «Знаешь, умер наш сосед»
И что-то там про выпитого море,
И то, что был в парадное одет…

Я помню, что тогда совсем не плакал,
Лишь камнем что-то рухнуло в груди.
Последние слова в себе царапал
На память, назиданием, в пути…

Проходят годы, да и не один десяток
А мне порою снится дед Андрей:
Сидит и строит фразы из загадок,
Клубя табачным дымом из ноздрей.

Я только молча слушаю, внимаю.
Над каждым, словом морщу густо лоб
Мне кажется, я что-то понимаю,
Но видимо пока не вышел срок…