У меня много знакомых. Среди них попадаются довольно оригинальные люди, что неудивительно. Я и сам большой оригинал. С одним из таких приятелей мы вместе учились в институте, а потом жизнь, что называется, нас развела. Его – налево, меня – направо, но, несмотря на это мы все же изредка встречаемся, и ведем беседы на темы, которые человеку с традиционным складом ума могут показаться, мягко говоря, странными.
    В одну из таких встреч он предложил мне пройтись, чем немало меня удивил. Обычно мы сидим в его квартире и сквозь клубы табачного дыма пытаемся разглядеть друг друга, рассуждая о тайнах мирозданья и очередном повышении цен. Свежий воздух, по убеждению моего приятеля не несет в себе ничего хорошего, кроме микробов, а микробов хватает и дома.
    Захватив с собой чью-то собаку (нечего оставлять животных без присмотра), мы медленно брели по улице, когда он сообщил, чем вызвано его желание совершить променад.
     - Знаешь, - сказал мой приятель, - сегодня – мой день!
    Я поинтересовался, откуда ему это известно, на что получил ясный и четкий ответ.
     - Идея определить научным путем, какой день для меня благоприятен, а какой несет в себе зло – рассказывал он, - посетила меня в тот день, когда я подвесил над кроватью двухпудовую гирю. Качество веревки оставляет желать лучшего, и упадет она, или нет – неизвестно. Если она не упала – это мой день, и я знаю, что ничего плохого со мной не произойдет.
     - А если упадет? – осторожно поинтересовался я – убьет?
     - Убьет! – охотно согласился мой знакомый. – Поэтому я сплю под кроватью.
    Мы присели на скамейку, и я предложил ему сигарету.
    Вообще, - продолжал он, выпуская из ноздрей продукты сгорания табака и сделавшись в этот момент похожим на китайского дракона, - вторая мировая война могла закончиться намного раньше, чем это было предопределено историей. Подумай, что было главной ударной силой немцев?
     - Танки, - ответил я, мучительно роясь в памяти, зная, что такой простой ответ, вряд ли придется ему по вкусу.
     - Правильно! – крикнул он, хлопая себя по бедру. – Именно – танки! Танковые колонны. Они стремительно проникли на нашу территорию, и застали всех врасплох! А теперь подумай, что было бы, если бы в нескольких километрах от границы установили бы замаскированные светофоры.
     - Ну и что? – тупо спросил я.
     - Как, что? – возбудился он. – Танки проходят несколько километров – и вдруг – светофор. А на нем – горит красный свет (другой не включается, потому что в других фонарях нет лампочек, так задумано). Немцы – нация дисциплинированная. Они на красный свет не ездят. Час ждут, два – а желтый не загорается. Тогда они ждут неделю, две, месяц, а в это время наши подтягивают резервы – и переходят в контрнаступление.
     - А как же наши перейдут в контрнаступление, - ехидно поинтересовался я, - если красный свет по прежнему горит? Наши тоже будут стоять.
     - Нашим – по фиг! – отмахнулся доморощенный историк и фантазер. – Ты когда-нибудь видел, чтобы у нас соблюдались правила? Не обязательно дорожного движения, вообще?
    Мимо проехал велосипедист.
     - Я еще не завтракал, - нагнувшись к моему уху, по секрету поведал мой приятель, провожая взглядом удалявшееся транспортное средство, - пойдем, перекусим.
    Мы встали, и направились к тетке, торговавшей пирожками. По пути я узнал много нового.
     - Пирожки с мясом, - просвещал он меня, - брать не стоит. Они или из котиков, или (тут он посмотрел на украденную нами собаку), из собачек.
     - Вполне возможно, - согласился я, - давай возьмем с повидлом, или с творогом.
     - Повидло у них – тоже из котиков, - пробурчал он.
     - А творог?
     - Из собачек. Кстати, ты знаешь, какое из домашних животных является наиболее сознательным?
     - Не знаю, - отозвался я, представляя себе творог из собачек.
     - Коза!
     - Почему?
     - Когда человечество было малочисленно, и продуктов питания хватало на всех, - нравоучительно начал свое повествование мой знакомый, - люди держали ради молока коз. Другие животные на тот момент молока не давали.
     - Угу, - согласился я, предвкушая нечто особенное.
     - А когда население катастрофически увеличилось, и молока стало не хватать – коза вырастила из себя корову, обособив ее как вид, но, не теряя родственных корней. Сделала она это, движимая любовью к грудным детям. Если мы докопаемся до самой сути – то сделаем единственно правильный вывод: Коза – это маленькая корова, и наоборот: Корова – не что иное, как большая коза. Вот так.
     - Вот так, - повторил я вслед за ним, - Это интересно.
     - Переговариваясь, таким образом, мы подошли к торговке, и купили пять пирожков с картошкой.
     - Овощ, - единственное, что можно есть, - сообщил мне приятель, разламывая пирожок пополам и глядя на вылезающую из него бурую массу, - но это вряд ли можно назвать картофелем.
     - Извините за оргазм, - обратился он к продавщице, - вы считаете, что это картошка?
    Тетушка покраснела, а потом разразилась бурной тирадой, приводить содержание которой не стоит. Смысл ее заключался в том… Его тоже не стоит передавать, но если вам хочется.… Нет, все равно – не буду.
    Пока незадачливый покупатель в лице моего знакомого стоял, открыв рот, я отошел в сторону, и, давясь от хохота, прислонился к забору.
     - Что я такого сказал? – недоумевал мой знакомый, подходя ко мне, и выкидывая злополучные пирожки в урну.
     - Ты хотел сказать – сарказм, - вытирая слезы, объяснил я ему, а сказал – оргазм.
     - Ааа, - вот в чем дело, - сообразил любитель овощей, - А я думаю…
    Вечер был скомкан, он ушел в себя, и мне больше не удалось выдавить из него ни слова, поэтому мы разошлись. Он, как обычно – налево, а я, как обычно – неизвестно куда…
                                                          ***
    С того случая прошло немало времени, и хотя у каждого из нас немало дел, мы по-прежнему иногда встречаемся. Нам есть о чем поговорить…